Иногда нам кажется, что святые отцы, те, которые написали многочисленные тома для библиотек духовных академий и чьи книжки мы читаем, чтобы лучше усвоить православную догматику, были какими-то высоколобыми мудрецами, только и думающими о том, как бы уединиться с пергаментом и чернилами, как бы сочинить очередной трактат, как бы выдумать оригинальную богословскую формулу. Да, некоторые из них и правда любили литературную профессию — например, Григорий Богослов, который даже сочинял стихи в подражание Гомеру. Но вот со святителем Григорием Паламой совсем другая история. Он как раз до последнего отказывался от того, чтобы взяться за перо. Он любил уединенную монашескую жизнь, любил молитву и богослужение. Литература и связанные с ней трудности и соблазны были ему ни к чему. Как рассказывает биограф Григория Паламы патриарх Филофей Коккин, только явление ангела, то есть повеление самого Бога, заставило святителя взяться за перо — для вразумления монашества, для просвящения интеллигенции Фессалоник и Константинополя, для воспитания простого народа. А потом Григорий Палама оказался вовлечён, практически на всю жизнь, в спор о том, являются ли божественные энергии нетварными, вовлечен в гражданский конфликт, можно даже сказать в гражданскую войну на стороне одной из партий. Надо понимать, что этот конфликт Григорий Палама не начинал и вовсе не стремился составлять бесконечные политические трактаты против Варлаама, Акиндина и Никифора Григоры. Но то служение, которое возложил на него Сам Бог, он выполнял со всем тщанием, почему и стал величайшим богословам и церковным учителем в истории.

В чем урок Григория Паламы для нас? В том, чтобы не отказываться от дела, которое приносит пользу ближнему, а значит угодно Богу, хотя бы нам это дело по каким-то причинам не нравилось. Да, лучше выбирать профессию, занятия, жизненный путь сообразно нашим психологическим особенностям. Но бывает так, что мы сами до конца не понимаем, к чему призваны. И тогда критерием выступает то, насколько наша деятельность помогает окружающим. Сам Спаситель говорил, «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40).